Информационная поддержка проекта catfishing.ru

Текущее время: 19 мар 2024, 08:58

Часовой пояс: UTC + 4 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 97 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3, 4, 5
{ VISITS } Просмотры: 46729  Добавили в закладки Добавили в закладки: 1  Подписчиков Подписчиков: 0 
Добавили в закладки: Вова 81
Добавил Сообщение
 Сообщение Охотничьи страсти 03 июн 2014, 13:14
#81 
Не в сети
Активный пользователь

Стаж: 10 лет 3 месяца 7 дней
Сообщения: 5100
Возраст: 48
ТОФАЛАР писал(а):

karat писал(а):

До сих пор все рассказы были не выдуманные... , поэтому в названии книги слово - "страсти".

Да всякое бывает. Просто обидно,вроде таёжник и создал ситуацию что свою собаку убрал. Может просто за деньгами бегал? Есть и такие. Поэтому и пишу что кому то они ( рассказы) будут поучительны.
Собаки особенно для одиночек это не просто орудие добычи, а как брат,напарник, тот с кем можно поговорить,душу отвести и тот кто не предаст.

Саша,согласен целиком и полностью,если смог убить животное,значит смог бы и выжить.Тем более ружье под рукой.А собаку,нормальный хозяин убьет только тогда когда выхода не будет если есть травма не совместимая с жизнью,и нужно добить животное что б не мучилось.И то не каждый сможет.Так как это уже член семьи.

_________________
Волка ноги кормят.


Вернуться к началу
 Профиль  
 
Теги
Охотничьи страсти, Андрей Томилов, рассказы об охоте и промысле
 Сообщение Охотничьи страсти 03 июн 2014, 14:02
#82 
Не в сети
Fishboatlive Club
Аватара пользователя

Стаж: 10 лет 3 месяца 7 дней
Сообщения: 6065
Возраст: 59
Виталий05 писал(а):

травма не совместимая с жизнью,и нужно добить животное что б не мучилось.

Именно только в этом случае.


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Сообщение Охотничьи страсти 03 июн 2014, 15:02
#83 
Не в сети
Fishboatlive Club
Аватара пользователя

Стаж: 10 лет 3 месяца
Сообщения: 957
Возраст: 68
ТОФАЛАР писал(а):

Виталий05 писал(а):

травма не совместимая с жизнью,и нужно добить животное что б не мучилось.

Именно только в этом случае.

Про себя скажу,-я бы не смог свою Арму порешить (эрдельтерьер, умерла своей смертью, прожив долгую собачью жизнь).


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Сообщение Охотничьи страсти 03 июн 2014, 19:38
#84 
Не в сети
Администрация
Аватара пользователя

Стаж: 10 лет 3 месяца 7 дней
Сообщения: 6754
Возраст: 51
ТОФАЛАР писал(а):

karat писал(а):

А загнуться в тайге вместе с собакой? Здесь или-или. Тяжело.

Конечно,логика есть. Только здесь,думаю выдумано. Если у него хватило сил на обработку собаки. то с костром который он на раз сделал ( но не в первый день :? ) проблема было бы решена. А шкура не спасёт так. Да и собака скорее не его ,либо не любил изначально. От хозяина собака дичь не есть. Таких не держат..

Я почему-то тоже рассказ воспринял примерно так-же...
И картинку пса с умными глазами долго искал, какую поставить...
Блудни, они и есть блудни -J^ . Смысл у слова не только в том, что по лесу блудить, а чуть более широкий.
Так показалось мне после прочтения.

_________________
Прорвёмся! (ツ) Изображение
Лучший способ не разочаровываться - это не очаровываться)))


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Сообщение Охотничьи страсти 05 июн 2014, 07:17
#85 
Не в сети
Fishboatlive Club
Аватара пользователя

Стаж: 10 лет 3 месяца
Сообщения: 957
Возраст: 68
Андрей Андреевич книгу получил.
Огромное спасибо! Ещё с таким автографом!!!

Долбаная Почта Рос..., мало, что извещение о посылке не прислали, так и полчаса искали на почте, чуть на работу не опоздал.


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Сообщение Охотничьи страсти 12 июн 2014, 18:10
#86 
Не в сети
Fishboatlive Club
Аватара пользователя

Автор темы
Стаж: 10 лет 17 дней
Сообщения: 63
Возраст: 74
Шёпот времён

Изображение


*
….Когда умер Сталин, все ревмя-ревели. Вся деревня выла. И мы, совсем ребятишки, тоже ревели. Поддавшись всеобщему ощущению беды, ощущению горя, бескрайнего, неизлечимого горя. Выли.
Никто на нас не обращал внимания, мы выли, не зная причины, - просто страшно, как всем.

Мать тоже. Потом, вдруг, захохочет, шарахнется испуганно, и снова ревёт.
На кровать упала, голову в подушку и рукой заслоняется от чёрной тарелки на стене, что дребезжащим голосом принесла такую весть. И ревёт, и смеётся. От такого её поведения становится ещё страшней.

Потом, будто бы, успокоилась, чуть всхлипывала, нашла меня и усадила на колени, уткнула моё мокрое лицо себе в грудь:

- Не реви. Теперь отец придёт, отпустят его, обязательно отпустят.

И, правда, уже в конце лета пришёл отец. Он был очень высокий и совсем худой, от него пахло куревом и прелыми портянками. Когда поднимал меня на плечи, я боялся, что он не удержит, но уже приготавливался не реветь, хоть и будет больно.
Но он не ронял меня. Да и поднимал-то всего раза два.

Я, вообще, затаил на него какую-то необъяснимую обиду. Наверное, за то, что он больше времени проводил с матерью. Или за то, что не привёз мне из тюрьмы подарка. Ничего не привёз. Матери картину красивую, - говорит, что сам рисовал, а мне ничего.

Когда он ещё в тюрьме был, братья водились со мной по переменке. Мать работала в школе, в три смены. Выревела, чтобы не выгоняли. Вот и работала.

Утром просыпаюсь и со страхом вопрошаю: кто сегодня со мной водится? Правда, я этого не помню, - мать рассказывала.
Если очередь Виктора, вздыхаю с облегчением. А если Толькина очередь, - рёву на весь дом. Толька просто со мной водился: утащит к церковным развалинам, закинет в крапиву, и к пацанам,- играть в чику. Это значит в деньги. Ещё в пристенок играли, а кто повзрослее, те в карты. Но Толька был мастером в чику.
Копейки ставили стопочкой, и, отмерив пять или семь шагов, кидали в эту стопку круглой, металлической битой. Брат почти всегда попадал, - выигрывал.

Конечно, деньги были не большие, копейки, но это так захватывало, так увлекало, что, порой, он просто забывал обо мне. Да что там порой, постоянно так было. Уже вечером приходил Виктор, и они вместе отыскивали меня, - зарёванного, измученного, съеденного комарами, муравьями, изжаленного крапивой, - уснувшего от усталости и безысходности.

…Когда отца выпустили, я уже самостоятельно жил, даже по хозяйству помогал: дров наносить, скотине сена дать, напоить, - пятый год уж. Это и значит, что жил самостоятельно. Виктор уехал в город, - учиться.

Потом Толька уехал, после семилетки в фазанку поступил. Я совсем за старшего остался. Так что, когда отец пришёл, я уж большой был. Думал так.

Как-то накурился с пацанами, мать унюхала. Схватила голик и ну паздерать меня. Не то, чтобы больно, но в слёзы бросило. А она того сильней злится, исхлестала весь голик, все прутья разлетелись. Кричит: уходи, не нужен мне такой!
Повернулся, глаза застит, - побрёл. Баня на отшибе стояла. Я за эту баню, через сугроб перелез, в поле. Проваливаюсь в снег выше колен. Реву, да шагаю.

Слышу, мать кричит. Обернулся, - она следом лезет, валенок потеряла, тоже плачет: куда ты?!

Догнала, обхватила, прижала…. Вместе ревём.

Наверное, это было Счастье. Тогда мне показалось, что оно именно такое, - счастье.

_

*
…Забравшись на табурет, отец вытянул из дальнего угла одностволку. Конечно, я знал, что на полатях, под тряпьём, хранится ружьё, но сделал вид, что сильно удивился.

- Завтра пойдём, потопчем первый снежок.
Сердце захолонуло, ёкнуло где-то ниже пупка. Радость было трудно сдержать, и я расплылся в счастливой улыбке.

Мать встряла:

- Какая охота? Ребёнок же совсем.

- Пусть привыкает. Потом легче будет.

Не совсем поняв, когда должно быть легче, я кинулся к матери, убеждая её, что потом и правда, будет легче, будет. Она махнула рукой: делайте, что хотите.

Отец открыл ружьё и заглянул в длиннющий ствол, направив его на керосинку, стоящую на столе. Зачем-то дунул в патронник, захлопнул. Приклад ружья был лопнувший, должно быть от времени, и туго перемотан по трещине проволокой. Это придавало ему хищный, боевой вид.

Ночь длилась бесконечно. В голове роились самые невероятные картины предстоящей охоты. От этих не прошеных картинок бросало то в жар, то начинало морозить, сон не шёл. Отец похрапывал, мать вздыхала. На кухне, в загородке, шарахался новорожденный телёнок, чем-то причмокивал и распускал струйку запашистой мочи, прямо на пол.

Видимо, всё же, уснул. Отец тормошил меня за плечо и что-то шептал. С трудом вынырнул из нахлынувшего сна и сразу всё вспомнил, стремглав кинулся к одёжке. Пили чай с горячими шаньгами, - мать гремела ухватом возле печи. Чай обильно заправляли молоком, - теперь можно пить от пуза, отелилась Марта.

Уже за деревней, присели у забора колхозного сада, - отец курил. Ночь отступала, начинало светать.

- Чего тогда торопились, если сидим?

- На охоту надо уходить тайно, чтобы никто не видел, не сглазил. Охота это такое дело, секретное. Обратно можно и по свету, а туда, - нет. А то, ещё баба встретится, да с пустым ведром, - всё, сразу поворачивайся, фарта не будет.

Разрешил мне нести ружьё. Длиннющая стволина торчала где-то далеко над головой, а приклад то и дело больно бил по пятке, мешая резво шагать. Но я терпел, шагал с напряжением, но гордо. Жалел лишь о том, что пацаны не видят меня. И, пожалуй, не поверят, когда расскажу.

Подошли к первому лесу.

- Ну, что, стрельнешь? Попадешь вон в ту берёзу?
Меня бросило в краску. Разволновался. Я похвастался вечером, что стрелял из ружья Колькиного отца. Соврал, что стрелял два раза. На самом деле, стрелял один раз, потом всю неделю болело плечо. Боялся, что мать усмотрит в бане огромный синяк на плече, ругаться будет.
Но баня у нас топилась по чёрному, а фонарь без стекла, чуть коптил. Света почти не давал. А со стеклом нельзя, - брызнешь водой нечаянно, стекло лопнет. Не увидела мать синяк.

- Попаду, наверное.
Подал мне патрон:

- Заряжай и пали. Посмотрим.
Совсем разволновался. Ладошки вспотели, скользили по стволу, ружьё грозило вырваться и опозорить меня.
Удалось собраться. Разломил и аккуратно вложил патрон, захлопнул. Пальцем курок не взведёшь, это мы ещё тогда, с Коляном поняли. Опустил приклад на землю, упёрся основанием ладони в курок и, под пристальным вниманием, взвёл.
Папиросный дымок приятно щекотал в носу, - отец рядом курит. Придерживая ружьё, улёгся на живот и приладил приклад к плечу. Ожидал пережитой и не забытой ещё боли от удара, но выстрел прозвучал сухо и легко. Боли не было.
Оставив ружье, побежал к берёзе. Задохнулся от радости, когда отец погладил густую дробовую осыпь, потрепал по шапке, сказал:

- Молодец! Будет толк!
Пошагали дальше. Он сам нёс ружьё. Гораздо позже узнал, что ружьё наше было 32-го калибра, а посему и «дралось» оно очень слабо, по сравнению с ружьём Коляна. У них был 12-й калибр.

*
Через поле ещё было видно деревню, когда мы подошли к какой-то болотине, густо заросшей тальником. Отец посадил меня под копну рыжего сена, присыпанную снегом, дал два патрона, показал, откуда побежит заяц. Сам направился вокруг этого болота. Сердце снова забухало так, что сорокам слышно.
Вокруг тальниковых зарослей виднелись следы, много следочков.

Торопливо зарядил ружьё, взвёл курок, мало-мало закидался сеном, направил стволину в сторону болота, - откуда должны бежать зайцы, замер. Глазом моргнуть боялся.
Когда отец, обошедши болото, гаркнул пару раз, захлопал палкой по кустам, засвистел, стал приближаться, совсем стало плохо. Жар прихлынул к голове, давил на ушные перепонки с такой силой, что застил сорочью трескотню. На лбу выступила испарина и струйками стекала в глаза, мешая пуще всего. Рубаха, под ватником взмокла, будто ковш воды хлестанули за пазуху.

Рванул на груди застёжку, горстью скребанул снег, спёкшийся с мелким, лесным сеном, сунул в широко открытый рот. Мацнул себя прохладной ладошкой по щекам.

Ещё не прожевав снег, крепко сдобренный листочками, увидел, что по полю, чуть наискось, катится белый клубок. Следом летело что-то рыжее, - собака!

- Откуда собака? У нас же не было никакой собаки.
Белый шар стремительно приближался. Он уже превратился в зайца и, со всех ног улепётывал от, невесть откуда взявшейся, собаки. А та вытягивалась в струну, стараясь перехватить добычу.
В какой-то момент показалось, что заяц бежит именно ко мне, бежит, чтобы обрести у меня защиту. Именно я должен его спасти. Я.
Соображать было некогда, да и ни к чему. И так всё понятно. Понятно же. Что тут думать, если кому-то плохо, надо помогать. Надо!

*
Заяц уже проскакивал мимо копны, под которой я укрылся, когда грохнул выстрел. Дробь резко прочертила на снегу прямёхонькие линии, как раз перед самой головой рыжего охотника. Кобель резко тормознул, вспучив неглубокий снег и, не останавливаясь, кинулся в сторону деревни. Задние ноги закидывал далеко вперёд, заворачивал лобастую башку, стараясь разглядеть копну сена, которая так неожиданно и громко стреляет.
Заяц, несколько раз вильнул и скрылся в берёзовом колке. Вскоре из болотных кустов выбрался отец.

Когда я рассказал, что случилось, он только улыбнулся. Хорошо, что он не видел того, что творилось у меня внутри. Кажется, я тоже улыбался, но едва сдерживался, чтобы не разреветься.

- Значит, пожалел, зайца-то?

- Значит.

- А чего в собаку не попал?

- Только напугать хотел. Тоже жалко.
Отворачивался, стараясь укрыть, спрятать глаза, из которых, всё же выдавливалась не прошеная слеза. И грудь противно вздымалась.

- Ладно, пойдём. Теперь моя очередь стрелять.

Ещё долго ходили по лесам. Я азартно горланил по болотным кустам, изо всех сил хлестал палкой, выгоняя зайцев, но они бежали не туда, где сидел притаившийся отец.
Один раз заяц чуть не попал под выстрел, но как-то ловко метнулся в сторону, и дробь снова улетела мимо, ровно расчертив снег.

- Домой пойдём. Будем считать, что просто погулять выходили.

Домой. Там парное молоко.

Отец не ругался за проявленную мной слабость, я был ему за это очень благодарен. И ещё больше, когда он не рассказал матери о случившемся. Между нами образовалась какая-то общность, тайна.

Эта неудачная охота будто приблизила меня к настоящей, взрослой жизни. А и, правда, скоро восемь лет. Да, и вопрос до сих пор остаётся открытым: так ли неудачной была та охота?

* * *

*
Время неумолимо. Неумолимо. Шагает, шагает, - ни на секунду не задерживается. Пришёл другой правитель, встал во главе Великой страны. Подумал, что он теперь тоже великий. Родил громадьё планов и проектов.

Мы копали ямы под столбы, для электролинии, вся деревня копала, и мужики и бабы, и ребятишки. Привозили столбы и сразу устанавливали, в свежие, глинистые ямы. Ещё не все поставили, ещё спирально извиваясь, болтались длиннющие провода, а слухи разнесли, будто по радио объявили про коммунизм.

И, правда, правитель Великой страны, с высокой трибуны, оповестил всех верноподданных, что «нынешнее поколение будет жить при Коммунизме». Пообещал, что через двадцать лет наступит «светлое будущее».

- Пап, а что это такое, - коммунизм?

- Коммунизм? Это когда от каждого по возможности, каждому по потребности.

- Это что значит-то?

- То и значит, что все счастливы будут.

- А сейчас, не счастливы, что ли?

- И сейчас, конечно, но потом, при коммунизме, - лучше. Садись, объясню.
Отец усаживал меня напротив, ядовито затягивался дешевым «Прибоем», рассказывал.

- Вот сейчас, мы бычка вырастили, закололи, - обязаны мясо сдать государству, себе только чуть оставить. Так же и яички, и шерсть от овечек, и картошку. А при коммунизме будет совсем по другому: хочешь, - сам кушай, или соседу отдай, только даром. И яички кушай, если хочешь. Никто тебе тюрьмой не пригрозит.

Или в магазине. Вот сейчас, где наше место? Да, верно, в конце очереди. Колхозник и рабочий, - впереди, а мы, в конце, потому, что мы интеллигенция: учителя, врачи, служащие. Потому и не достаётся зачастую, - всё колхозники разбирают. А при коммунизме не так будет, - все будут равны, - кто первым пришёл, тот и впереди в очереди стоит. Да и, очереди-то, говорят, не будет.

А ещё, всем паспорта выдадут. Можно будет поехать, куда захочешь. Да.

Он глубоко затягивался папиросой, часто моргал глазами, видно от дыма глаза слезились, отворачивался.

- А куда можно захотеть поехать?

- Ну, мало ли. В город какой-нибудь, может, жить там будешь, или учиться. Города есть очень красивые, людные очень. Дороги асфальтом покрыты.

- Что такое асфальт?

- Это.… Это смола такая, её раскатывают по дороге, она застывает и становится гладко и красиво. Машины ходят и не грязно.

- Скользко, должно быть.

- А главное, при коммунизме любой может придти в магазин и бесплатно взять всё, что захочет. Да, бесплатно.

- Это надо знать, - когда привезут. А пока там и брать-то нечего. Ватники одни, да кастрюли алюминиевые. Хлеб привезут, так и за деньги-то не всем хватает, даже чёрный. А за белый-то вообще драка будет, тем более, если бесплатно.

- Не будет драки. Перевоспитаются люди, ещё двадцать лет впереди.

Колхоз стал сеять невиданную доселе кукурузу. Много стали сеять. Даже старое кладбище, за околицей, - распахали. Памятники каменные и кресты чугунные бульдозером вывернули, вытолкали на край, к дороге. Само кладбище распахали и засеяли кукурузой.
Памятники и кресты возили на фундаменты строящихся домов, - колхоз богател и строил для своих специалистов новые дома.

Все ждали, и, главное, верили в коммунизм. Верили и заселялись в новые дома, стоящие на крепких фундаментах.

Время текло, струилось.

Изображение


Андрей Томилов 2011


Перейти к СОДЕРЖАНИЮ


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Сообщение Охотничьи страсти 25 июн 2014, 12:18
#87 
Не в сети
Fishboatlive Club
Аватара пользователя

Автор темы
Стаж: 10 лет 17 дней
Сообщения: 63
Возраст: 74
Сука с грустными глазами

Изображение


*
Ветка ощенилась вовремя.
Года три назад, не знала ещё тогда, забрюхатела к осени. На охоту пора, а она вот. Расходился тогда хозяин не на шутку: поддал кирзачём. С тех пор два соска не работают, - отсохли напрочь.
Как вылечилась с того года, - щенится летом. Осенью с полным удовольствием в лес, на соболёвку.

Егор сидел на крылечке, под козырьком, - от солнышка. Курил.

- Слышь, Егор? – Это Валька, жена его законная. Уже два года, как законная, да до того четыре жили. Просто жили, без регистрации. А тут что-то нашло на неё, или подучил кто, пристала, как с ножом к горлу: пойдём, запишемся. Согласился.

- Слышь, Егор, Ветка-то, уже три дня кормит. Чё думаешь-то?
Валька подоткнула подол под трусы, высоко отклячила задницу и возила половой тряпкой по половицам.

- Не моё, конечно, дело, но ораву держать не буду.

- Точно, глянуть надо.
Он неспешно затушил окурок в консервной банке, приспособленной под пепельницу, поднялся, ещё раз глянул на Валькины голяги и направился к собачьей будке.

Ветка, заметив приближение хозяина, вся преобразилась: прижала уши, отвалилась на спину и распахнула своё богатство, широко откинув заднюю ногу. Протянутую руку она лизала подобострастно, не смея шевельнуть всем остальным телом.
Кутята, - мордастые, тугобрюхие, как на подбор, уродившиеся цветом в мать, беззаботно посапывали возле тёплого, розового живота матери. Пахло псиной и парным молоком. На одном соске повисла капля желтовато-белёсой тягучей жидкости. Егор поймал её на палец, понюхал и растёр другим пальцем.

- Добро тебя кормим. Вишь, какое молоко густое, гольные сливки.
Собака, сконфузившись, совсем приникла к тощей подстилке, медленно отвела глаза.

Егор пальцем погладил одного из щенков, другого легонько приподнял за заднюю ножку:
- Кобель. Вон, брылья-то распустил. Нажрался.

Щенков было шесть. Не много. Такая сука может выкормить всех, несмотря на то, что два соска не работают, - сухие.
Руки у Егора, что грабли. В одну ладонь уместилось три щенка, и в другую.
Он снова сел на крылечко, только что протёртое влажной тряпкой, у ног выпустил выводок. Ветка встала, натянула цепочку, следила за действиями хозяина. На другом конце двора, погромыхав цепью, вылез наружу Палкан. Тоже уставился на кутят.

- Вальша, слышь? Дай-ка табуретку.

- Чё это?

- Мужики говорят, если кутят на табурет посадить, то самый умный не упадёт. Вот его и надо оставлять.

Егор разместил щенков на сидении и стал наблюдать. Жена подбоченилась и тоже чего-то ждала. Маленькие слепыши тыкались друг в друга влажными носиками, чуть попискивали, кружились на ограниченном пространстве, но никто не падал. Вот они успокоились, будто даже обнялись, переплелись, и затихли.

- Ну, ты придумал. Вон, в бочку их, - который выплывет, того и оставлять.

Под стоком стояла бочка с дождевой водой, до краёв наполненная ночным гостем.
Это лето вообще удалось, - чуть не месяц стоит жара, а ночи частенько одаривают сельчан дождиками. В огородах всё так и прёт.

- Вот, жестокая ты, Валентина. Я даже удивляюсь на тебя.
- Ой! Я жестокая, гляньте на него.

- А как же, ты работник детского сада, где, можно сказать, тебе доверено воспитание нашего будущего. Воспитание поколений. А ты? Вспомни, как на днях, ты ухватила бедную куру и к чурке. Не каждый мужик так топором владеет: вжик, и нет головы. Бросила обезглавленную птицу, та ещё прыгала, пыталась взлететь, весь двор кровью залила, пока успокоилась. Жестокая.

- Если я за этим сопливым поколением полы мою, да горшки споласкиваю, так что, и курице башку не имею права оторвать? Она же, стерва, парить удумала. Яйца нести надо, а она парить. Я её тоже в бочке купала, потом полдня под тазиком сидела, - в тюрьме. А на завтра опять заквохтала. Вот и получила.

Повернулась, и ушла домой, даже дверью хлопнула. Обиделась.
Егор ещё долго сидел, тихонько поглаживал щенят. Что-то бормотал себе под нос:

- Голиков просил щенка от Ветки, и Лукса, уж не первый год ходит. А что с них за щенка возьмёшь? Так, по мелочам. А собака вырастет, - работать, как мать, станет. Нет. Природу надо беречь. Им только волю дай, - всё готовы переловить, тайга пустой останется. Сволочи!

Собаки, Ветка и Палкан, так и стояли с натянутыми цепками, напряжённо наблюдали за хозяином. Ветка чуть шевельнула опущенным хвостом, виновато улыбнулась, когда Егор поднялся и прошёл под сарай. Вернулся он с мешком.

- Нет. Ветка, она одна, на всю деревню. Щенка им, ещё чего.

Аккуратно сложил щенят в мешок, туда же хотел сунуть осколяпок кирпича, но тот был таким ровным, почти новым. Положил осколяпок обратно, под крыльцо. Завязал мешок шнурком, который вынул из кармана.

Закинул пискнувший мешок на плечо, вразвалочку зашагал по огороду, к заднему пряслу. Ветка рванула цепь, взвыла коротко. Палкан утробно заворчал, нервно заходил по вытоптанному кругу.

Сразу за огородом, в десяти шагах, шелестит по камешнику хрустальной чистоты ручей. Это он сейчас, летом, ручей, а весной о-го-го! До самого прясла добирается, превращается в речку. Если бы не те весенние разливы, Егор бы давно уж пригородил пустующий клочок земли. А так, - пустая работа.

Подошёл к воде, - ласково глянул кругом. Заметил недалеко, зацепившийся за куст ракиты клочок целлофана.

- Ну, сволочи! Ну, как тут спокойно жизнь прожить, - не берегут природу! Чисто вандалы!

Смачно хрюкнув носом, Егор харкнул почти на середину ручья, зашёл на мелководье. Под противоположным берегом, под нависшим таловым кустом ещё с весны, тем, сильным течением, была вымыта ямка. Течение там будто тормозилось, закручивалось в обратную сторону, кружило.

- Как же это было в том году? Вроде, вытряхивал. Или с мешком? Так мешков не напасешься.

Неловко размахнувшись, Егор бросил в сторону углубления мешок, который, не долетев до места, плюхнулся на отмель и запищал на разные голоса.

- Ну, суки, разорались…
Он торопливо шагнул дальше и, отпихнув сапогом, злополучный груз ближе к яме, наступил на него. В сапог затекла вода и Егор, почувствовав обжигающий холодок, отдёрнул ногу. Мешок всплыл и, издавая жалобные писки, стал кружить под кустом, увлекаемый течением.

Сквозь намокшую мешковину было отчётливо видно, как щенки барахтаются, лезут друг на друга, царапают материю своими едва проклюнувшимися коготками. Жалобный писк прерывался чиханьями, фырканьем.

Выбравшись на берег, Егор опасливо глянул по сторонам, - не видит ли кто, выдернул из прясла жердь, снова шагнул в ручей.

Писк прекратился. Из омута, по течению, потекли струйки мелких пузырьков. Их становилось всё меньше, меньше…
Отчаянно выла Ветка, да Палкан басисто бухал на всю округу, будто медведя прижал к выворотню. Звенели цепи.

Ещё придержал. Чуть убрал жердь, чтобы убедиться, что больше не всплывают. Всё было спокойно, если не считать воя во дворе. Стал жердью вылавливать мешок, - жалко бросать. Не получалось. Или зацепился там за корягу, или отнесло уже, - пропала вещь.

Приладив жердь на место, присел на травку, закурил. Вальша охаживала кобеля, проскальзывали и крепкие выражения.

- Вот, не культурная. А с детьми работает.

Дым приятно щекотал в носу. Хрустальной чистоты влага шуршала у ног. Ласковый летний жар разморил душу.

- Хорошо.… Жить хорошо….

Изображение


А. Томилов 2010


Перейти к СОДЕРЖАНИЮ


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Сообщение Охотничьи страсти 27 июн 2014, 07:04
#88 
Не в сети
Администрация
Аватара пользователя

Стаж: 10 лет 3 месяца 7 дней
Сообщения: 6754
Возраст: 51
дважды Андрей писал(а):

Сука с грустными глазами

"Сука" - это хозяин суки в этом рассказе... Извиняюсь за грубость.
Очень хорошо описан тип жадного человека, именно жадного во всём, а не практичного, что совсем разное.
Такому проще убить, но чтоб другому не досталось.

_________________
Прорвёмся! (ツ) Изображение
Лучший способ не разочаровываться - это не очаровываться)))


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Сообщение Охотничьи страсти 28 июн 2014, 20:39
#89 
Не в сети
Fishboatlive Club
Аватара пользователя

Автор темы
Стаж: 10 лет 17 дней
Сообщения: 63
Возраст: 74
dqdmitry писал(а):

дважды Андрей писал(а):

Сука с грустными глазами

"Сука" - это хозяин суки в этом рассказе... Извиняюсь за грубость.
Очень хорошо описан тип жадного человека, именно жадного во всём, а не практичного, что совсем разное.
Такому проще убить, но чтоб другому не досталось.

Спасибо, Дима, за добрые слова.


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Сообщение Охотничьи страсти 10 июл 2014, 06:29
#90 
Не в сети
Fishboatlive Club
Аватара пользователя

Стаж: 10 лет 1 месяц 18 дней
Сообщения: 189
Возраст: 42
Андрей Андреич книги получил,спасибо большое. :yes:


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Сообщение Охотничьи страсти 11 июл 2014, 20:29
#91 
Не в сети
Fishboatlive Club
Аватара пользователя

Автор темы
Стаж: 10 лет 17 дней
Сообщения: 63
Возраст: 74
Зимой все лоси на одно лицо

Изображение


Вообще-то Генка никогда охотником-то и не был. Какой с него охотник, он комара-то бьёт, так морщится, слушает, как «кости у него трещат». Откуда кости у комара.

Генка, он вообще-то и не Генка вовсе, он Геннадий Петрович, - заведующий клубом. Это уже не важно, что в тот клуб почти никто не ходит, не важно. Главное, что должность такая есть, да и клуб в деревне есть, - ещё от той власти остался, не развалили как-то. Так что он при должности.

А кто при должности, - уважаемые люди.

Когда уважаемые люди села собирались на какое-то мероприятие, хоть посиделки на берегу, - это летом, хоть посиделки в сосёнках, - это тоже летом, хоть на рыбалку ехали, - получается тоже летом и тоже посиделки, всегда Генку брали с собой.

От него, конечно, пользы-то никакой, но и вреда большого не было. А то и поможет даже: газетку постелет, закуску из чужих котомок повытаскивает. Другой раз хлеб порежет, сало. Но это редко, - уж больно слеп.

Он и кружку-то с водкой на ощупь вылавливает с импровизированного стола. Очки у Генки – страшно смотреть, стёкла толстенные, с ядовитым фиолетовым отливом. Глаза за ними кажутся несуразно маленькими, кругленькими, сверлящими буравчиками.

Короче говоря, брали его только для компании. Выпив чужой водочки, так как своей ни разу не брал, как и закуску, Генка начинал травить анекдоты. Где он их брал, как запоминал, - можно только диву даваться. Рассказывал не прерываясь, не ожидая пока прохохочется компания. Ни разу не повторился за все многочисленные выезды и посиделки.

На зимнюю охоту выезжал Генка с меньшей охотой, - холодно, но всё же не отказывался, - ехал.

Ружьё имел старинное, отцовское, - по наследству досталось. Всё собирался зарегистрировать, документ получить, но дальше желания дело не двигалось. Да и большой нужды в этом не было, - Генка с того ружья почти не стрелял. Ещё на утиной охоте раз-другой за всю осень пальнёт, а зимой так и не заряжал даже, а то и не брал с собой вовсе.


В этот раз тоже не хотел брать:
- Холодно, только руки морозить.
- Бери, бери, охотник хренов! – это бывший директор совхоза.

Генка вернулся, приволок «фузею», как шутя называл старинное ружьё, сунул в карман пяток патронов, заряженных ещё года три назад. Втиснулся на заднее сиденье, зажав коленями ружьё, углубился в «мечты» о предстоящей охоте.

Первый загон был сразу удачным: директор школы подранил зайца и мужики, покружив по кустам с полчаса, перекрёстной пальбой из всех калибров добрали бедного «косого».

Все громко и радостно рассказывали друг другу, что это именно его выстрел был козырным. Спорили, хвастались, даже подталкивали друг друга, убеждая в своей удали и верности глаза.

Заяц, подвешенный за связанные задние лапы, распустил кровяную соплю и безучастно околевал.

Решили на крови по грамульке пропустить. Расположились прямо на капоте. Одна бутылка закончилась очень быстро, просто неожиданно. Тут ещё Генка со своими анекдотами, - не даёт прочувствовать момент охоты, отвлекает от волнительных природных красот.

Видимо с расстройства откупорили вторую.

Уже разогретые спиртным и разгорячённые сальными анекдотами, охотники спохватились, вспомнили, что они на охоте. Быстро скидали недогрызенные куски хлеба и колбасы в пластиковый пакет, швырнули в кусты пустые бутылки, торопливо втиснулись в машину.

*
Прямо на машине объехали с одной стороны болото с крепкими тальниковыми
кустами, на ходу высаживая стрелков. Все вместе решили, что Генку надо оставить на дороге, где кусты примыкают к лесной гряде. Там не особо бойкое место, но иногда может и лисичка прошмыгнуть.

Шофёр, Павел, с сыном, уехали на другую сторону и начали горланить, двигаясь по направлению к засаде, - притихшим охотникам.

Генка прохаживался по дороге, поскрипывал снежком, прислушивался к голосам загонщиков. Когда те стали кричать где-то в серёдке болота, а неподалёку от Генки затрещала сорока, охотника охватила какая-то необъяснимая тревога. Морозный воздух со свистом влетал в широко открытый рот. Воображение рисовало невероятные картинки, очки запотели и тем самым полностью отгородили реальный мир.

Разволновался охотник. Торопливо сдёрнул с плеча ружьё и на ощупь, выхватив из кармана патрон, зарядил его. Тем временем крик загонщиков чуть сместился вправо. Поворачиваясь в эту сторону, Генка, вдруг, явно услышал, как скрипит снег под ногами приближающегося зверя.

Он весь напрягся. Даже дыхание задержал. Он слышал, нет он ощущал всем своим естеством, как к нему приближается …нечто.

Генка даже не мог толком представить, - кого, какого зверя ждать, когда увидел: с противоположной от загонщиков стороны, раскачивая широкими, лоснящимися боками, выпуская огромные клубы пара из заиндевевших ноздрей, прямо на него бежал огромный лось.

Не пытаясь что-то сообразить, просто медленно сползая по стволу берёзки, возле которой он остановился, Генка приподнял ружьё и, не прикладывая его к плечу, а лишь направив ствол в сторону приближающегося зверя, выстрелил.


Грохот выстрела радостно полетел, покатился по верхушкам закуржавевших деревьев, извещая всех участников охоты о том, что загон не был напрасным, что хоть на кого-то зверь вышел. Особенно этот звук радостен загонщикам, - не зря глотки драли, не зря лезли по болотным крепям, - выгнали! Выставили зверя!


Ещё не рассеялся дым от выстрела, ещё не стихло далёкое эхо, а Генка уже понял: выстрел удачный.

Лось, будто споткнувшись, будто налетев на какое-то непреодолимое препятствие, рухнул. Рухнул совершенно бездвижно, широко, с изворотом откинув в сторону голову.

Из-за откинутой головы сразу стал хорошо виден старый, потёртый временем и непосильной работой хомут.
Даже Генка, сквозь свои, наспех протёртые очки, увидел этот хомут. И оглобли, накрепко притороченные к этому хомуту сыромятными ремнями.

Почти сразу услышал нечеловеческий вой, крик, мат. И вилы! Вилы, торопливо выхваченные из накренившихся саней!

…Генка не мог бежать, ноги не слушались. И кричать не мог,- голос пропал. Он просто сидел под берёзкой, в снегу, тихонько всхлипывал.


Все собрались на выстрел и на последующий крик. Ходили вокруг завалившейся на бок лошади, качали головами. Кто-то хвалил Генку за удачный выстрел. Директор совхоза, бывший директор бывшего совхоза подошёл вплотную к «удачливому» охотнику и с ехидцей заметил:
- А ты ружьё не хотел брать, чем же ты его добывал бы?
Изображение

2010. А. Томилов


Перейти к СОДЕРЖАНИЮ


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Сообщение Охотничьи страсти 12 июл 2014, 05:12
#92 
Не в сети
Администрация
Аватара пользователя

Стаж: 10 лет 3 месяца 7 дней
Сообщения: 6754
Возраст: 51
Бедный "лось"...
И бедный охотник... :)

_________________
Прорвёмся! (ツ) Изображение
Лучший способ не разочаровываться - это не очаровываться)))


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Сообщение Охотничьи страсти 30 июл 2014, 17:43
#93 
Не в сети
Администрация
Аватара пользователя

Стаж: 10 лет 3 месяца 7 дней
Сообщения: 6754
Возраст: 51
Андрей Андреевич, что-то пропали давненько :) , знаю, что рассказов интересных ещё очень много :yes: .
Мы все ждём.

_________________
Прорвёмся! (ツ) Изображение
Лучший способ не разочаровываться - это не очаровываться)))


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Сообщение Охотничьи страсти 11 авг 2014, 21:15
#94 
Не в сети
Fishboatlive Club
Аватара пользователя

Автор темы
Стаж: 10 лет 17 дней
Сообщения: 63
Возраст: 74
Дима, привет! Что-то я совсем закрутился. То пчёлы, то гости. Теперь вот охота открывается(У нас на барсука с 15 августа). Так что пока не обессудьте, - разгребусь, что-нибудь нарисую.


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Сообщение Охотничьи страсти 11 авг 2014, 21:22
#95 
Не в сети
Администрация
Аватара пользователя

Стаж: 10 лет 3 месяца 7 дней
Сообщения: 6754
Возраст: 51
дважды Андрей писал(а):

Дима, привет! Что-то я совсем закрутился. То пчёлы, то гости. Теперь вот охота открывается(У нас на барсука с 15 августа). Так что пока не обессудьте, - разгребусь, что-нибудь нарисую.

Тогда ждём :yes: (())
Ни пуха, ни пера!

_________________
Прорвёмся! (ツ) Изображение
Лучший способ не разочаровываться - это не очаровываться)))


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Сообщение Охотничьи страсти 21 авг 2014, 19:02
#96 
Не в сети
Fishboatlive Club
Аватара пользователя

Автор темы
Стаж: 10 лет 17 дней
Сообщения: 63
Возраст: 74
dqdmitry писал(а):

дважды Андрей писал(а):

Дима, привет! Что-то я совсем закрутился. То пчёлы, то гости. Теперь вот охота открывается(У нас на барсука с 15 августа). Так что пока не обессудьте, - разгребусь, что-нибудь нарисую.

Тогда ждём :yes: (())
Ни пуха, ни пера!

Дима, привет! Посмотри рассказ. Он хоть и не охотничий, но, думаю можно выложить.

Гроза

Изображение


Жара! Такая жара, что солнышко в глазах плавится.


Напротив сельского клуба расплескались, раздурманились в свободном росте кусты сирени, да акации. А на таком припёке каждый листочек размяк, повис безжизненно. Ждут. Влаги ждут.


Крапива развалилась по сторонам, будто пьяная, а лопух уши громадные и вовсе на землю уронил, распарился.


Возле полуразрушенной церкви, со стороны магазина, остановились цыгане. Костерок в кирпичах теплится, чумазый котелок шипит, пузыри выдавливает. Старик, с деревянной ногой, кемарит в тенёчке, огрызок потухшей трубки чмокает дряблыми губами.


Они приехали на двух телегах ещё вчера, и сразу разбежались по всем улицам, - собирать милостыню.


Подавали, в основном, кусочки хлеба. Редко кто протянет куриное яйцо, или конфету. Кусок хлеба, чёрствого, ещё пару картофелин.


Картошку цыгане пекли на костре, отчего вкусный дух растягивался по всей деревне. А куски хлеба, поломав помельче, старая цыганка сушила на солнце, неустанно отгоняя наглых и назойливых воробьёв.


Худосочные кони жались в тень, перекатывали на зубах удила.


Маленькие цыганята, тщательно обследовав церковные развалины, забрались в кибитку, что возвышается на одной телеге и устроили там шумную возню.


Ближе к вечеру, когда должна была подтянуться долгожданная прохлада, с западной стороны, стали подниматься чернущие, страшные только тем, что вылезали из горизонта, дождевые тучи.


Чистое небо, - ни облачка, и на тебе. Чернота.


Приближение дождя выгнало из разомлевшей крапивы несметные армады комаров. Над притихшим озером поднялись тучи мошки, мокреца. Здесь же, над водной гладью, плясали, радовались жизни однодневки.


Вся эта живность, так внезапно проявившаяся, поглощалась виртуозными ласточками и стрижами, стремительно рассекавшими воздух над самой водой.


С дальнего края в деревню лениво втягивался табун коров, вперемешку с овцами и телятами. Бедные коровы беспрестанно хлестали себя хвостами, стараясь отогнать полчища паутов и слепней. Но те, почти не обращали на хлёсткие удары хвоста никакого внимания, - вгрызались в вымя и бока обезумевшей скотины. У некоторых коров по вымени распустились кровавые струйки.


Дурными голосами орёт табун. Трудно разобрать, где корова ревёт, где овечки блеют, где бугай деревенский, уронив слюни до самой дороги, утробно вытягивает свой угрожающий хрип.
Здесь же, в канаве плачут на разные голоса босоногие ребятишки, отставшие в этой суматохе от старших братьев.


А те, старшие, завидев свою кормилицу, отворачивающую от растекающегося табуна, кинулись за ней, забыв о младших. Кинулись через крапиву, через клубы пыли, уворачиваясь от чьих-то огромных рогов, туда, за своей коровой, чтобы поскорее завернуть её к дому.


Дорожная пыль, большим облаком поднимается и плывёт вместе с табуном вдоль улицы, заполняя деревню.
Горько-приторный вкус этой пыли, смешанный с резким запахом мочи многих и многих животных, запах пота измученных жарой и кровососами коров, запах парного молока, которое уже не может удержаться и брызгает из раздувшихся сосков на дорогу, - запах летней деревни.


Даже трудно уловить какие-то другие оттенки этих запахов и вкусов, но, с большой долей уверенности можно утверждать, что эти ощущения воплощают в себе вкус жизни. Запах и вкус самой жизни.


Дышать нечем! И от пыли. И от приторного запаха табуна. А главное, от духоты, что нависла в преддверии дождя.


Предгрозовая духота с такой силой наваливается, что лёгкие не могут обеспечить кровь достаточным количеством кислорода. Хочется вдохнуть ещё глубже, ещё…


Чёрные, свинцовые тучи уже захватили половину неба, уже загородили солнце, потушили основной дневной жар. Надвигаются, переваливаясь, заигрывая друг с другом.
А где-то там, далеко, уже прослушивается небесная колесница, - погромыхивает на неведомых ухабах, перекатывает огромные камни в пустой бочке.


Это дальний гром.


Женщины, каждая у своей калитки, тревожно поглядывают в сторону приближающейся грозы. Даже вздрагивают, заслышав дальние раскаты грома.
Ждут свою скотину. Встречают.


Быстрее загнать в стайку. Быстрее подоить корову, молоко процедить, да занавески задёрнуть. Не зажигая свет, присесть у окна, поджидать грозу.
Страшно.


Старый цыган, прихрамывая, завёл коней внутрь развалин, под сохранившуюся часть свода. Вернулся к чадящему костерку. Тревожно блеснул глазами по своим.


Громыхало уже явственнее, ближе. Молнии выхватывали из навалившихся сумерек серые дома, серую дорогу. Взблёскивало озеро, отражая в себе свинцовую тяжесть.


Первые, огромные, увесистые капли, со свистом рассекли душный воздух, со шлепком ударились в мягкую, тёплую дорожную пыль, разбились вдребезги.


Налетел прохладный ветер. Молнии сверкали всё чаще. Гром уже не прекращался. Грохотало и содрогалось всё вокруг. Тряслась, казалось, даже сама земля.


От того-ли, что тучи плотно занавесили небо, или просто время пришло, но стало вдруг темно.


Грохот со всех сторон, беспорядочные всполохи, переходящие в жуткий треск врезающихся куда-то молний. Ржание коней. Рёв детей в кибитке.


Дождь разразился только тогда, когда молнии стали втыкаться уже где-то за деревней, где-то в ближних лесах.


Потоки дождевой воды сразу отгородили собой весь мир. Не стало видно молний, не стало слышно грома. С неба лились потоки воды.


По дорогам хлынули, взбугрились ручьи. Они бурлили и пузырились, унося в сторону озера весь деревенский мусор, коровьи лепёшки, пыль, не успевшую превратиться в грязь, и ещё много чего ненужного.


Будто умывалась деревня, сбрасывала с себя всякую нечисть.


Прекратился дождь внезапно. Будто его и не было. Осталась только ночь, с приятным, прохладным воздухом, да тишина, нарушаемая лишь журчанием ещё не успевших убежать ручьёв.


Утром, провожая коров в табун, женщины заметили, что церковный свод больше не нависает угрожающе над развалинами. Видимо, во время грозы он рухнул.


В кибитке спали трое цыганят, зарывшись во влажное тряпьё. Все остальные, вместе с конями, были там, под сводом.


Коровы медленно брели, раскатываясь на раскисшей земле. Брели в сторону пастбища. Лениво помахивали хвостами.


Цыганят разобрали по семьям. Председатель пообещал, что за каждого будет начислять по десять трудодней.

Изображение


А.Томилов 2012


Перейти к СОДЕРЖАНИЮ


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Сообщение Охотничьи страсти 20 сен 2014, 18:55
#97 
Не в сети
Fishboatlive Club
Аватара пользователя

Автор темы
Стаж: 10 лет 17 дней
Сообщения: 63
Возраст: 74
Река Чуи

Изображение


Часть I

*
Двигатель вертолета начал чихать, пропускать такты, а то, и вообще, на короткое время замолкал, потом вдруг снова спохватывался, с азартом вращал винт, и уже заваливающийся на бок корпус вновь выравнивался. Пилот вел себя спокойно. На озабоченный и испуганный взгляд сидевшего рядом охотоведа чуть улыбался в рыжие усы, едва заметно шевелил губами. Волнение летчика можно было определить только по руке, которая сжимала рукоять штурвала с большей силой, нежели обычно, а когда вертолет начинал падать, то пальцы белели.

Охотовед был молодым парнем, лишь несколько лет назад вышедшим из стен Иркутского сельхоза. В мыслях он рисовал свое будущее красивым, розовым и многослойным. И ему совсем не нравилась складывающаяся ситуация, которая легко могла прервать не только все его мечты о красивой и счастливой жизни, но и саму жизнь.
Вертолёт падал…

Началось все с того, что один из штатных охотников не вернулся домой после окончания охотничьего сезона.
Он охотился в вершине реки Чуи, которая впадала в Хор. А вниз по Хору, через пятьдесят километров, была железнодорожная станция и поселок лесозаготовителей, куда он и должен был выйти. Охота закончилась двадцатого февраля, а только в последний день этого месяца жена позвонила в центральную контору и сообщила, что мужа все еще нет. Товарищ потерявшегося охотника, – он охотился чуть ниже по течению, – вернулся домой в срок, сказал, что не видел того с Нового года. Что с ним и где он, – не знает.

Вот и решено было для разведки слетать на вертолете, обследовать речку Чуи, найти зимовье того охотника и, по возможности, совершить там посадку и все выяснить.
Охотовед досконально изучил карту и перед вылетом показал пилоту интересующие его точки. Тот покачал головой, подергал себя за усы и, с улыбкой, сообщил, что может не хватить горючки, – далековато.

Вертолет МИ-1, – это самый маленький вертолет, работающий на бензине. Маленький до такой степени, что двадцатилитровую канистру с бензином было некуда пристроить, – она везде мешала. Летчик предложил взять канистру в запас, на тот случай, если действительно не хватит. С трудом втиснули ее за спинку сиденья охотоведа, где она и мешала всю дорогу, – сидеть приходилось, почти согнувшись.

Но, все равно, лететь было весело. Большие окна вертолета создавали иллюзию кругового обзора. Хотелось петь.

До Сукпая летели вдоль трассы лесовозной дороги, охотовед не мог оторвать глаз от юрких легковушек и медлительных лесовозов. Лесовозы казались спичечными коробочками, а хлысты леса, наваленные на них, представлялись пучком соломы.

ИзображениеПромелькнул Сукпай с домиками, заваленными снегом по самые крыши, а железная дорога вытянулась двумя ниточками в снежной колее. Вскоре вышли к устью Чуи и повернули в сторону вершины. Река была извилистой, но пилот не выписывал русло, спрямлял все кривляки и изгибы, тянул к отмеченной точке. Кое-где были видны следы, – это изюбри, ближе к весне, выходили на берегá. По реке меньше снега, да и корма хватает, они объедали веточки тальника, которых здесь в изобилии.

На отмеченном по карте мысу зимовья не было.
Не было видно и каких-то следов, – даже старую, заваленную снегом лыжню с вертолета видно, - а здесь - не было.
– Может это не тот мыс? - крикнул охотовед, стараясь пересилить шум двигателя, и ему самому стало неловко от таких подозрений.
– Тебе лучше знать, - ответил пилот, - давай проскочим выше.

Вертолет завершил начатый круг осмотра и вновь заскользил над верхушками деревьев, спрямляя русло и распугивая щеглов и соек, собравшихся на берегах начинающей темнеть от подступающей наледи реки. Птицы табунком слетали с кустарника, веером рассыпались перед рокочущей винтокрылой махиной и также быстро и радостно исчезали в спасительных кронах деревьев.

Нáледь была еще не видна, еще не пропитала своим теплом и влагой этот упругий, слежавшийся за долгую зиму, снег, но охотовед видел, что она уже потянулась от пропарин. Это беспокоило его. Если они сейчас не найдут признаков охотника, надо будет идти сюда на лыжах. А с ним уже был однажды случай, когда он, по своей молодости и беззаботности, ввалился в такую подснежную кашу-наледь на лыжах. Это может закончиться плачевно, если нет поблизости зимовья. Лыжи и обувь сразу промокают и здесь же замерзают, а крепление лыжное, которое, как правило, делается из сыромятных ремней, может просто полопаться, как гнилая тряпочка. И ты остаёшься наедине с Тайгой: мокрый, обмерзший, без лыж, без жилья. Выживай, как можешь.

Похожего мыса больше не попадалось. С обеих сторон начали приближаться горы, как бы зажимали речку, а она, чувствуя это, становилась ýже, прямее.

– Будем возвращаться, - буркнул пилот и заложил крутой вираж, стараясь вписаться в ширину поймы.
Над мысом, где на карте было отмечено зимовье, сделали еще круг и определили, что зимовье действительно было. Только раньше было, а теперь остался еле заметный под снегом квадрат. В кроне сосны увидели лабаз, а под ним заснеженную поленицу дров.

Охотовед оживился:
– Мне нужно сходить туда, посмотреть, что там случилось.

Площадки поблизости не было, решили сесть на реку. Но, чтобы не завалить вертолет, двигатель не глушили. Охотовед выпрыгнул из кабины сразу по пояс в снег. С трудом добрался до того места, где когда-то было зимовье. Там снегу было значительно меньше. Пнул ногой снег и понял, что зимовье сгорело зимой. Остался целым только один венец, который находился непосредственно на земле. Зайдя внутрь квадрата, охотовед торопливо стал раскидывать снег ногами. В том месте, где предположительно, были нары, он наткнулся на сильно обгоревшее тело. Тут же развернулся и побежал к вертолету, перепрыгивая сразу несколько своих следов, только что с таким трудом пробитых.

*
Вертолет взмыл вверх и ринулся в сторону Сукпая. Пилот даже не поинтересовался, что там обнаружил охотовед. Тот помолчал, потом спросил:
– Что-то случилось?
– Горючка кончается, надо твердую площадку найти, чтобы заправиться.

Площадку так и не нашли. Тянули до лесовозной дороги.

И вот теперь, когда дорога была уже внизу, когда выполнены все параметры для посадки, вертолет не хотел слушаться, двигатель чихал, и машина как-то боком падала на укатанную полосу. Перед самой землей двигатель вновь взревел, смягчив удар, и заглох уже окончательно. На маленьких колесиках вертолет развернуло по дороге и протащило задом, пока одно колесо не провалилось за бровку. Движение прекратилось, все стихло, только винт еще долго вращался по инерции.

Пилот открыл дверцу и вышел навстречу приближающемуся лесовозу. Охотовед еще посидел, скорчившись от мешающей канистры с бензином. Пытался осмыслить происшедшее.

– Ладно, потом кому-нибудь расскажу, – посмеемся.

Он выбрался из кабины и стал вытаскивать канистру. Летчик покурил с шофером лесовоза и теперь осматривал вертолет, заглядывая под брюхо, на шасси. Шофер что-то рассказывал, смеялся. Смеялись и пилот с охотоведом, громко и чуть неестественно.

Залив в бак бензин, они вновь поднялись в воздух. Вертолет долго танцевал и крутился на малой высоте, охотовед понимал, что летчик пробует все режимы, а шофера лесовозов, их было уже трое, широко хохотали и размахивали руками.

Когда подлетали к базе, пилот попросил охотоведа не рассказывать никому о случившемся. Тот пообещал.



Часть II

*
Через день вертолет снова взял курс на вершину Чуи. Только это уже был другой вертолет, – МИ-4, и летели в нем двое ребят из милиции и охотовед с собакой и лыжами. Приземлившись на указанной точке, летающая машина с поспешностью вывалила на снег людей, собаку, кое-какие шмотки и медицинские носилки.

Через четыре часа вертолет снова присел на снег, чтобы забрать милиционеров с их скорбным грузом. Охотовед с собачкой оставался на заснеженной реке. Ему предстояло проделать обратный путь пешком, – нужно было проверить путики и закрыть капканы.

Когда они втроем очищали место пожарища от снега, охотовед заметил обгоревший остаток кола, которым, видимо, была подперта дверь. Это наталкивало на мысль о криминальной драме. На месте пожара были обнаружены еще три обгоревшие тушки собак. Все это, вместе с телом хозяина, было перенесено на носилках к вертолету, для экспертизы.

Начинало подмораживать. Охотовед надел лыжи, накинул рюкзак с харчишками, взял "Белку" - комбинированное охотничье ружье, и направился через реку, к противоположному берегу, искать подходящее место для ночлега. Сначала думал ночевать здесь же, у поленицы дров, но передумал, – неприглядное место.

За поворотом реки увидел наклонившуюся сушину, решил здесь и остановиться. Место было привлекательным еще и потому, что буквально рядом журчала пропарина, не нужно было долбить топором лёд для чая. Нарубив щепок с этой же сушины, он быстро развел у комля костерок. Зачерпнул котелком воды и повесил на приготовленный таган. Таган воткнул в снег так, чтобы его вершина указывала направление завтрашнего маршрута. Все опытные таежники так делают, и в случае несчастья по кострищу можно будет определить направление движения охотника.

Сушина была смолёвая, горела охотно и давала много тепла. Нарубив побольше лапника, хозяин костра устроился как на перине. Подтащил к себе кобеля, пусть греет спину. Глядя на огонь, окунулся в пробегающие мысли. Незаметно костер обступила темнота, – ночь.
Думалось о погибшем охотнике. Воображение рисовало картину трагедии. Скорее всего, его убил товарищ, а потом поджег зимовье. Дверь подпер, чтобы собаки не выскочили. За что убил? Что не поделили?

Таежная охота - это совсем не та охота, о которой пишут многие авторитетные писатели-натуралисты. Там даже само слово "охота" употребляется редко, заменяется словом "промысел".
Произнесите это слово вслух и вы почувствуете какую-то таинственность, настороженность. Промысел, – тяжелейшая работа, корнями уходящая в древность. Еще когда первый человек бегал по прериям с голой задницей, то он добывал зверей не ради удовольствия, он промышлял для утоления голода своего и близких своих. Жизни ради.

Не для удовольствия забирались в самые дальние, самые потаенные тайги сибирские промышленники. По несколько дней могли они гоняться за одним соболем, ночуя под колодами и в холоде, и в голоде, чтобы как-то оторвать свою семью от нужды и лиха. Это не охота, это промысел. Еще тогда некоторые промышленники поняли, что не обязательно гоняться за соболем самому. Просто надо обнаглеть, переступить через себя, – человека. А кто в тайге будет искать какого-то сгинувшего промышленника. Да и где его найдешь – тайга большая. Может сам помер, – занедужил, а, может, помог кто.
И потекла кровь людская по таежным тропочкам. Били за пушнину, били за участки, били за золото. До сих пор бытует мнение в тайге, что лютей и страшней зверя, чем человек, не было еще, да и будет ли? Много в тайге людишек полегло. Безвинно.

…Отец сыночка малого взял на промысел. Мать тревожится:
– Не застуди дитятку, ночи-то холодные.
Сидят отец с сыном в засидочке, караулят тропинку, что мимо бежит, вьется меж вековых кедров, с хребта на хребет поднимается. Отец задремал, а сынок его в бок толкает:
– Тятька, спромышляй горбунчика.

Тятька глаза продрал, – точно, по тропке китаец поднимается, за плечами горб, – сумка такая заплечная. В одну сторону идет китаец, – в сумке спирт булькает, в обратную сторону, – тихо идет, озирается, в сумке или соболя, или мешочек золотого песка.

– Тятька, спромышляй горбунчика.
– Тихо ты, спугнешь зверька, - шепчет отец.
И правда, остановился китаец, прислушивается, носом воздух ловит, – чисто зверь. Прикладывает тятька винтовочку, – хлоп! Сынок аж запрыгал в засидке от радости, – удалась охота. Тятька ножом срезал сумку, ногой спиртоноса откатил от тропки, – хозяин таежный приберет.

– Ты не застудился, сынок?

А сынок вырастет, и своего отпрыска на «охоту» брать будет…
За спиной завозился кобель. Охотовед проснулся: огня не было, только угли. Колени закоченели и не хотели разгибаться. Ночь была в самом разгаре. Он встал, тяжело перешагнул через угли, нашел топор и стал рубить щепу.
Вскоре костер опять вырвал у ночи часть пространства, потеплело. Сушина почти полностью перегорела и только болонь не давала ей упасть. Несколько ударов топора, и падающее дерево разорвало тишину ночи. Вершина от удара разломилась на несколько кусков. Охотовед собрал эти куски, половину сложил в костер, остальные про запас. Хлебнул из котелка холодного чая и снова свернулся на лапнике. До утра просыпался еще несколько раз, подкидывал костер и опять засыпал. Морóзило.

ИзображениеНа рассвете недалеко залаял кобель. Охотовед пошевелил костер, принес свежей воды и навесил котелок на огонь. Взял ружье и пошел к собаке. Снег был глубокий, – выше колена. Каждый шаг приходилось делать с усилием. Еще издали заметил белку. Она сидела на лиственнице, аккуратно подобрав под себя все четыре лапки, и спокойно смотрела на собаку. Гаркнул кобеля и вернулся к костру. Тот пришел недовольный, вроде хотел сказать: «Зачем тогда брал меня, если не стреляешь?»

Попили чаю с сухарями и сахаром. Кобель снова был недоволен: «Разве это еда?»
Хозяин молчал. Он с трудом надевал лыжи. Ворчал:
– Какой идиот их делал?

Лыжи были промхозовские, – инвентарь. Делались явно не для себя и поэтому выглядели похабно. Во-первых, сделаны они были из ясеня – легко колоть это дерево, а значит, можно быстро сделать, но зато имели вес... как железные, да еще камасом обшиты. В общем, держитесь, ноженьки, держитесь.

Решил идти по реке, рядом с берегом, – здесь хоть местами снег был уплотнен ветром и не проваливался. Буквально сразу увидел ловушку. В капкане сидела полевка, изрядно обгрызенная своими собратьями.
Двинулся дальше. Капканы попадались часто, многие были открыты и тогда приходилось подниматься на берег, чтобы захлопнуть их.
К обеду ноги гудели от усталости, но останавливаться охотовед не хотел, боялся, что не успеет дойти до другого зимовья, а ночевать снова на сентухе не хотелось. С вертолета найти второе зимовье не удалось, на карте тоже отметки не было. Оставалось надеяться только на путаный, сбивчивый рассказ охотника – напарника погибшего.

Стало совсем тепло, валежины подтаивали, солнышко пригревало по-весеннему, а яркий свет не давал открывать глаза.

На левом берегу клином к реке спускался сосновый бор. Сосны были старыми и кряжистыми, сучки начинались от самой земли. В этом сосняке и пряталось зимовье. Дров было заготовлено много, и охотовед не стал утруждать себя лишней работой. Затопил печку, принес воды. На лабазе нашел пару разделанных рябчиков. Они с одного боку оттаяли и забыгали, – выглядели не первосортно, но он наскоро обстругал всю неприглядность огромным ножом и кинул смерзшиеся комочки в кастрюлю. Сунул на печку.
В зимовье было парнó, – успело промерзнуть в бездействии. С удовольствием разувшись и стащив суконные штаны, он вытянулся на нарах. Ноги приятно наливались теплом. Немного отдохнув, он снова встал, надел на босые ноги обрезанные валенки, которые стояли здесь же, у печки, и вышел.

Вечерело. На полке лежала булка хлеба, наполовину съеденная мышами. Он взял ее и сунул в собачье ведро. Плеснул туда немного воды, пристроил его к печке.
– Размокнет, покормлю собаку, – не то сказал, не то подумал охотовед.

Достал из рюкзака пару соболей. Один был изрядно попорчен мышами. Это он сегодня снял с капкана, было еще пять белок, но их он не понёс, – не стóят того.
Соболей подвешал в зимовье, подальше от печки:
– Оттают – обдеру.

Снова лег, задремал. Проснулся уже ночью. Присмолил огарок свечи, пошуровал в печке. Неспешно доварил суп – кинул туда макароны. Покормил кобеля, поел сам. Снова лег и уже спал до утра.

Пока грелся чай, обдернул соболей, мало-мальски насадил их на правилки, валявшиеся здесь же, и заспешил на путик. Сегодня ему предстояло обследовать ключ, впадающий чуть ниже зимовья. Ключ впадал в речку под прямым углом и был говорлив, бормотал что-то на своем языке без умолку, не отдыхая. Ночью спалось хорошо и поэтому сейчас бегалось легко и весело. Даже и не заметно было вчерашней тяжести и неуклюжести лыж.

Три дня пролетели в обследовании пýтиков. Погода стояла ясная, безветренная. Днем снег здорово оседал, ýхал по всей реке, становился мокрым и тяжелым. После обеда лыжи намокали, разбухали и совсем не слушались хозяина. За эти дни охотовед насобирал по путикам шесть соболей. Нужно было спешить на выход, близился праздник женщин – 8-е марта.

Серьезная оттепель могла создать серьезные осложнения. Уже сейчас местами река вырывалась из своего ледового панциря и на несколько километров разливалась поверх льда, превращая эти километры в совершенно непроходимые.

*
Так и случилось в один из следующих дней, когда охотовед, измотанный теплом и тяжестью лыж, вышел к сплошному разливу реки. Пришлось выбираться на берег и идти лесом, путаясь в прибрежном кустарнике, проваливаясь каждым шагом до земли. Нáледь тянулась и тянулась.
Когда он все-таки обогнал ее, срезав очередной мыс, и еле живой выкатился на лед, сразу увидел изюбря.
Тот стоял в пол-оборота, удивлено разглядывая внезапно появившегося человека. Из-за спины вырвался кобель и вихрем налетел на быка. Тот как будто не сильно и испугался, опустил рога и поворачивался в ту сторону, откуда налетала собака. О человеке он будто и забыл.

Охотовед остановился и с интересом наблюдал за поединком. Он впервые видел, что изюбрь на чистом месте обороняется от собаки, не пытаясь спастись бегством. Обычно изюбрь стоит под собакой лишь на отстое. Здесь же зверь проявлял невиданную храбрость. Уловив момент замешательства, бык ловко поддел рогом кобеля и отбросил в сторону.

– Ну, это уже наглость, - подумал охотовед и стал потихоньку приближаться к месту схватки.
Все трое были на открытом месте, хорошо видели друг друга. Кобель, оправившись от неудачи, снова наседал на быка. Тот внезапно развернулся задом и врезал копытом в бок налетевшей собаке. Та с визгом отлетела в сторону охотоведа, бык кинулся за ней.

– Да вы что, офонарели? - заорал во весь голос охотовед и, сдернув с плеча ружье, выстрелил вверх.
И кобель, и бык на мгновение замерли и здесь же продолжили дикие танцы. Только теперь уже бык гнался за кобелем, а тот взлаивал, пытался от него увернуться и выписывал по снегу широкие круги.

– Ну, все, шутки в сторону, а то вы и меня затопчете, не заметите.

Хлопок ТОЗовочного ствола слился со щелчком пули по рогу быка. Тот остановился, помотал башкой и снова стал отбиваться от осмелевшей собаки. Перезарядив ружье, охотовед стал целиться в ухо изюбрю:
– Продырявлю ему ухо, он почувствует боль и убежит.

Но в момент выстрела бык, видимо, пошевелил головой, пуля пришла как раз в затылок. Он даже не охнул, – свалился, как подкошенный.

– Тьфу ты, в рот компот!
Кобель победно давился шерстью, начисто оголяя верхний бок поверженного противника. Походив вокруг и потрепав довольно улыбающегося кобеля, охотовед достал топор и вырубил рога. Затем нарезал мякоти мяса и накормил собаку. На берегу выбрал высокую талину и, с трудом согнув ее, привязал рога на самую вершину. Оглянулся вокруг, запоминая место:
– Приеду летом на лодке.

Вырезав себе небольшой кусок мяса, он двинулся дальше, с опаской оглядываясь на догоняющую его наледь.

Еще две ночи он провел в зимовьях низовских охотников. Силы совершено покидали его, когда он подошел к поселку Сукпай. Недалеко от берега, по которому проходила лесовозная дорога, блистала на солнце веселая пропарина.
Вода словно искрилась, радуясь весне. Охотовед остановился, расстегнул лыжные крепления и попеременно катнул лыжи в сторону полыньи. Они утонули сразу, без единого всплеска, как будто были сделаны из чугуна.

Выбравшись на дорогу, таежник зашагал в сторону поселка. Ноги поднимались неестественно высоко, и так было легко, что растрескавшиеся, обветренные губы растянулись в неконтролируемую, глупую улыбку.
Изображение

А.Томилов


Перейти к СОДЕРЖАНИЮ


Вернуться к началу
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 97 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3, 4, 5

Как правильно цитировать  |  Как вставить изображение  |  Как вставить видео

Часовой пояс: UTC + 4 часа




Кто сейчас на форуме

Сейчас эту тему просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 1 гость


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
Мобильный вид Обратная связь с администрацией