Добавлено спустя 19 минут 8 секунд:На перевале ветер и температура 5 градусов.Едем в облаках...
После перевала показался Мотовский залив и противоположный берег полуострова Средний Над морем солнце пытается пробиться сквозь облака...любуемся красотой...
Добавлено спустя 13 минут 58 секунд:Делаем остановку возле памятника погибшим воинам. Памятников на Среднем и Рыбачьем очень много, военных кладбищ тоже. Здесь все скалы , маленькие клочки земли, и озёра напичканы железом ВОВ. Здесь в озёрах не голубая вода, а рыжая...ржавая.
На противоположном берегу Мотовского залива видна палатка. Сюда приезжают рыбаки половить треску и , хоть это запрещено, крабов. Варят их в больших ёмкостях на кострах.
Ихтиологи давно доказали, что крабы уничтожают (поедают) икру трески, которая нерестится в Мотовском заливе. Но, наше государство-монополист. Раньше можно было купить путёвку на вылов трёх крабов, как сейчас обстоят дела не знаю. Если выберусь в следующем году в море , обязательно буду в рядах браконьеров по крабу.
Добавлено спустя 35 минут 6 секунд:"...В годы Великой Отечественной этот хребет был укрепленным районом немцев, настоящей цитаделью, удерживаемой отборным горно-егерским корпусом "Норвегия". Советские войска до 44 года (начало Петсамо-Киркинесской операции) были, по сути, заперты на полуостровах Средний и Рыбачий, ведя отчаянную оборону.
Муста-Тунтури— это горный кряж, перешеек, протянувшийся с запада на восток на 5 километров, отделяя собой матерый берег от полуостровов. Высота хребта около 300 метров.
Немецкие позиции здесь были в большом преимуществе: снабжение поставлялось на хребет с помощью канатной дороги из города Петсамо (ныне это Печенга). Также была построена тыловая дорога снабжения из того же города. Советские войска не могли рассчитывать на стабильное снабжение: воздух контролировала немецкая авиация, морской путь с 42 года был опасен — немецкие подводные лодки бороздили Баренцево море, прерывая путь конвоям снабжения..."
Муста-Тунтури штурмовали штрафники. Нашёл несколько статеек о том, как это было и стихотворение, которое посвящено этим штрафникам...
Штурм. Муста-Тунтури
Николай Манацков
Честь – имею!
Чёрный мох Муста -ТунтуриО чём думает человек, идущий на верную гибель?
Наверное, мысленно прощается с родными и близкими, землёю, травою или снегом, этим небом и облаками…
- Но вот, сигнал к атаке. Последняя затяжка и всё забыто, в мозгу гвоздём одна мысль: вперёд, обратной дороги нет. Всё, что было раньше – это другая жизнь, сейчас только вперёд - быстрее преодолеть открытое пространство. В этом рывке и ненависть к противнику, и желание во что бы то ни стало выполнить приказ, и инстинкт самосохранения с последней надеждой: а вдруг повезёт?
Кровь, закипая, бешено молотит в висках, ноги ватные, перед глазами красная пелена; и вдруг удар, толчок, недоумение – что это, неужели конец? Агония, смерть.
Такими, пожалуй, были последние минуты большинства из семисот пятидесяти бойцов 614-й отдельной штрафной роты, штурмовавших высоту 260 хребта Муста-Тунтури.
Они, оставшиеся лежать на склонах и в ущелье, помогли ускорить разгром немецких егерей и освободить советское Заполярье от оккупантов.
Мы не помним их фамилий, не видели в лицо, но точно знаем, что у них был единственный шанс искупить свою действительную (или, что чаще – надуманную) вину и умереть героями. Они с честью использовали эту возможность. Немногие выполнили приказ, и поднялись на вершину (да и поднялись ли – доподлинно никто не знает), хотя, сделать это было просто невозможно под шквальным огнём пулемётов и огнемётов, но свою основную задачу рота выполнила: отвлекая внимание врага – дала возможность взять эту высоту другим. И как бы ни складывалась жизнь павших бойцов до этого подвига – они погибли с чистой совесть и заслужили нашу благодарную память!
Отрывок из книги М. Г. Орешета «Осиротевшие берега»
Тяжелое бремя выпало на долю честного человека Николая Ивановича Рябцовского. В октябре 1944 года он командовал подразделением, которое во фронтовом обиходе называлось не иначе как "пушечное мясо". Это была 614-я отдельная штрафная рота. Вот что рассказал Николай Иванович:
- Штрафная рота - это искупление преступления, за которое сюда попал, кровью. Глупая, я вам скажу, была теорема. В роте встречались и плохие люди, но в основном она состояла из преданных Родине солдат и офицеров, которые случайно попали в житейский переплет. Перед атакой они были равны в правах и задача у всех была одна - смыть с себя пятно позора. И люди шли на пулеметы, установленные в капитальных дотах на высоте около трехсот метров, лезли на заминированные склоны гор, видели гранаты, которые катятся им под ноги, и нацеленные на них огнеметы. И знали, что пути назад нет.
Накануне атаки мы вышли к Муста-Тунтури, и такими вдруг букашками себя почувствовали перед этой громадиной. Даже про немцев не думалось - страшно было от одной мысли, что предстоит идти по таким кручам. Вдарили мы, значит, по ущелью. Бежим с полной выкладкой, дух запирает, ноги ватные, сердце в глотке. Метров за сто перевалили, когда фашисты стали гранатами угощать. Одновременно на минное поле попали. Тут и сил-то нет, поиссякли, да куда денешься в узком каменном мешке? Ребята падали, как ржаные колоски.
Штурмуем дальше. Впереди скала, а за ней пологий подъем метров в сто по совершенно лысому камню. Как нас враг там расстреливал! Со смаком. Тела так и скатывались вниз, а команда: "Вперед! Вперед!"
Перед атакой было нас 750 человек. Сколько солдат добежало до линии немецкой обороны, сказать не могу. Погибших наспех прикрыли камушками и тут же давай писать дурацкие отчеты, кто да как себя проявил в кровавой атаке. Вот думаю: а была ли она нужна?
ШтурмБойцам и командирам штурмовой 614-й отдельной штрафной роты,
погибшим в ущелье и на склонах высоты 260 хребта Муста-Тунтури.
Они надели чистое бельё,
Шинели и бушлаты, рукавицы –
Всё, что назавтра порастёт быльём
И больше никогда не пригодится.
Им не увидеть утренней зари,
Не дотянуть хотя бы до рассвета,
Смотри:
шагнули в ночь на Тунтури
В бессмертие и штурм – отдельной этой
Семьсот с полтиной яростных штыков
Штрафной 614-й роты:
Сынов, отцов, солдат и моряков
Отчизны – ради мира и свободы!
Монолог погибшего бойца:
За нами смерть кружила по пятам,
а нынче бой решительный, последний.
Клянусь, я жизнь задорого отдам
сегодня там – на рубеже переднем.
За высотою 260 -
проклятый Перевал, будь он неладен,
но есть приказ: чтоб был наутро взят -
нам не зачтётся при ином раскладе.
М-да… Шансов мало: в лоб - как по «стене»,
здесь впору альпинисту забираться;
вон, на вершине, видишь?- в глубине
у пулемётов «фрицы» копошатся.
Ракета,
всё, прощайте,
нам пора,
вытягивая шеи из траншеи,
ощерились навстречу снайперА,
заваливая лёгкие мишени.
Не покорилась с ходу высота,
ну, что ж, другого случая не будет,
вы не жалейте нас и сквозь года
не обессудьте, помяните люди:
как лезли вверх не прячась, не страшась,
на запах крови и чужого пота,
душили в рукопашной эту мразь,
мешая в грязь – до блевоты, до рвоты.
Упрямо, не стесняясь, не тая
досадных слёз – по раненым и трупам
карабкались, срываясь, по уступам,
а сзади, извиваясь, как змея,
подталкивая со спины наверх -
в кромешный ад из неприступных склонов,
в объятья смерти и последних стонов –
кралАсь вина:
Вина одна на всех,
безжалостно предъявленная там,
на Тунтури,
страшней гранат и ДОТов.
Попомнится штрафная наша рота,
когда платить придётся по счетам!
Вставал рассвет…
Утихшая пурга
Лениво заметала все остатки
Следов ночного боя и врага,
Бойцов на склонах и внизу – в распадке.
Им никогда не вздрогнуть по ночам,
И, в сотый раз осколками пробитым,
В поту холодном не проснуться,
Там –
в ущелье павших, но не позабытых,
их вечный сон –
открытый всем ветрам
На стыке мрачных скал и океана –
Хранит хребет гранитный, ставший нам
Мерилом мужества и неприкрытой раной.
Сюда не ходит праздная толпа…
Угрюм суровый край, как говорится.
Стою у пограничного столба
Последнего на Северной границе.
Укрытый заполярной темнотой,
Невдалеке, за облачностью низкой -
Парит над безымянной высотой,
Как символ скорби – контур обелиска.
И, голову в молчании склонив,
Я подхожу к подножию, к вершине,
Где прах бойцов - ущелье и залив
Нам не вернули даже и поныне.
Вот здесь: на самом краешке страны,
У ледяных просторов водной глади –
Стояли насмерть Родины сыны,
Не уступив, действительно, ни пяди!
Я большинству из них в отцы гожусь
Теперь, спустя, с лихвой уже полвека,
Гожусь…
И отстоявшими горжусь
Достоинство и имя Человека.
И всем во искупление грехов,
Вменённых справедливо ли, предвзято -
Колени преклоняю у венков
За этот подвиг штрафника-солдата…
19.09.2010
Едем по Среднему. Дорога широкая и хорошая. Воинские части убрали, потому и некому тяжёлой техникой разбивать дороги, а таких туристов как мы, здесь бывает не так много.
Добавлено спустя 9 минут 39 секунд:На полуострове находится 28 кладбищ...Всего погибло 40 тыс. наших воинов. На одном таком кладбище мы остановились. Не смотря на удалённость захоронения, оно ухожено, ведётся вырубка деревьев и они аккуратно сложены за территорией кладбища.
На перевале, это видно на фото, в середине лета лежит снег.
Памятная доска у дороги. За этим мемориалом метрах в 50-ти землянка.
Знакомые фамилии Симонова, Мебедева-Кумача, Льва Касссиля...
Добавлено спустя 3 минуты 57 секунд:Катерина соблюдая традиции раскладывает закуску...
Добавлено спустя 26 минут 27 секунд:Удивительный контраст природы. Недавно было голые камни, а теперь оазис, и деревья такие, местами,как в средней полосе. Я так думаю, что от северного вера южную часть полуострова закрывают горы, потому здесь так всё благоухает.
Продолжаем движение вдоль полуострова...Множество малых речушек и ручьёв пересекает дорогу. Вот бы там остановиться, да форельку половить...Но, время ограничено, Катерина нас везёт в самую середину полуострова Рыбачий, к реке Пяйва. Самое интересное, что недалеко от Мурманска есть река Пяйве. Разница в названиях этих рек, всего в одной последней букве.
Добавлено спустя 22 минуты 19 секунд:Промахнулись с отвороткой, но нас выручает навигатор. Муста-Тунтури в облаках...
Машина карабкается по серпантину и мы выезжаем на огромное плато с множеством болотин.
- Ща начнётся самая весёлая дорога - предупреждает нас Катерина.
-В очень проблемных местах придётся выходить пассажирам из машины...
Нам повезло, добавляет Катерина, в этом году дождей совсем не было. Вот в прошлый год, фары у Нивы были в воде...
Проходим болотину. В луже попадаются валуны, на которые не желательно наезжать. Торфяные болотины очень коварны...
После болотины каменистый ручей...